Не слабое звено (СИ). Страница 1

Глава 1 

Посвящается моему отцу, который был счастлив,

что я пишу исторические фэнтези, и тем самым,

поддерживаю интерес к истории. С любовью...

Татьяну нельзя было назвать дурнушкой – обычная средняя внешность, где-то получше, где-то похуже. Чтобы соответствовать нынешним канонам красоты, губы могли быть и пухлее, нос тоньше, а ноги длиннее, Таня это понимала, но ее это совершенно не беспокоило. Из того, чем она гордилась: хорошие густые каштановые волосы, ярко-васильковые глаза и красивый голос. Пожалуй, голос и был самой привлекательной ее частью. Глубокий, бархатный и мягкий. Она легко брала высокие и низкие ноты, умело меняла привычные мотивы песни на новые, сочиняла свои стихи на существующие мелодии.

Благодаря своей привычке напевать за домашней работой она и познакомилась с Костей. Вряд ли он обратил бы внимание на столь обычную девушку просто так, но летом, когда окно кухни было открыто, а он ухитрился потерять ключи от квартиры, и ждал на скамейке у подъезда пока домработница, что убирала квартиру по воскресеньям, привезет запасной комплект, он услышал, как Татьяна напевает «Колыбельную медведицы», и понял, что такое знакомство может быть очень-очень интересным.

Поэтому, когда вечером она выскочила на работу и попыталась пройти мимо красавца-брюнета, он, совершенно неожиданно, загородил ей дорогу:

– Слушай, соседка, я кататься поехал, может подброшу до работы? Далеко?

– Три квартала, – ответила девушка. Было неловко и неудобно, таких красавчиков она всегда старалась обходить стороной.

– Поехали, хоть что-то новое. Все равно не засну.

– Почему? – время стремительно убегало, она могла опоздать, что плохо сказалось бы на зарплате – опоздание было не в почете, но глядя в карие глаза, чувствовала некоторую оторопь – парень был просто неприлично хорош собой.

– Колыбельную спеть некому, – он улыбался.

– Какую колыбельную?

– Волшебную! Сегодня одна фея пела ее днем, и я сразу понял – хочу слышать этот голос всегда, – он указал на ее третий этаж, потом протянул ей шлем и помог застегнуть, когда понял, что от растерянности она не справляется с креплением. - Моя мама пела ее раньше, когда я был совсем маленьким. 

Костя любил свой мотоцикл, любил свободу и яркие эмоции, что черпал не только из быстрой езды. Он играл на бирже, хоть не всегда удачно, но тщательно следил за тем, чтобы не выйти в минус. А еще, он катался на горных лыжах, прыгал со всех тарзанок, что есть в мире, имел свой небольшой строительный бизнес, который и давал возможность, как он говорил, «чилить». Это значило: отдыхать, наслаждаться жизнью, плыть по течению, разбавляя  работу этими самыми всплесками адреналина в крови.

Девчонка не была сказочно хороша. Бывали у него и покруче, и поувереннее в себе. Но что-то кроме голоса в ней безусловно было еще. Некая наивность, правильность, «настоящесть», как сказал бы его отец.

Таня держалась за него крепко, но когда вспомнила, что между ними лишь его тонкая куртка и ее блузка, под которой бешено колотится сердце, чуть ослабила хватку, о чем в тот же момент пожалела – он прижал ее руки своей рукой, дав понять, что этого делать нельзя.

– Ты работаешь в баре? – удивленно спросил он, когда она указала на угол, что занимал известный в городе бар.

– Да, а что странного? – паника, благодаря которой она всегда вела себя свободно и естественно, улеглась, и к ней вернулась ее неуверенность.

– Думал ты медсестра. Слишком скромная ты для официантки, – осматривая ее, словно впервые, сказал Костя. Его голос немного изменился – он стал заинтересованным.

– Ты экстрасенс? - удивленно уставилась на него Таня. - На самом деле я акушерка, но работаю барменом, так получилось, – продолжила она, и решила, что разговор сейчас может стать неудобным. – Мне пора, спасибо, что прокатил, давно не испытывала таких эмоций.

– На здоровье, звать-то тебя как, соседка?

– Татьяна.

– Очень мило, редкое сейчас имя, все больше Милан и… каких-нибудь Валерий, а я Костя, – хмыкнув, сказал он.

– Ну, так получилось, назвали в честь бабушки, – она передала ему шлем, поправила выбившиеся из пучка волосы, опустила глаза, подняла плечи, потом резко опустила их и выдохнула: – Приятно познакомиться. Доброй ночи.

– И тебе. Думаю, увидимся, эта колыбельная - знак, что нам обязательно нужно еще раз увидеться, – он надел шлем и обернувшись еще раз, отъехал со стоянки, куда начали уже подъезжать сотрудники ночной смены.

Костя был эталоном мужчины: красивый, уверенный, брутальный. Да и голос у него был как у киношных героев, спасающих героиню в самый последний момент. Голос – это было важно для Татьяны. Она с трудом переносила визгливые высокие голоса – ей казалось, что они скребут прямо по нервам. Возможно именно поэтому она старалась избегать ссор – слишком неприятно было слышать визгливые бабские ноты даже у мужчин.

В этом русле она думала минут десять – пока переодевалась в униформу, пока расчесывала и укладывала волосы, но уже через полчаса, когда в бар начали заезжать такие, как Костя, она, посмотрев на девушек, что были рядом с ними, подумала о том, что парень слишком хорош для нее.

– Тань, у тебя все хорошо? – спросил Гоша, что был сегодня в смене с ней.

– Нормально, просто настроение не очень, – отмахнулась Татьяна, и принялась вынимать из машинки посуду. Все приспособления нужно было натереть до блеска, но это полагалось делать в процессе работы – бармен должен быть постоянно чем-то занят.

У Тани никогда бы и в мыслях не возникло идеи попроситься сюда на работу. Единственное, что она понимала в алкоголе – вино бывает белое и красное, есть пиво, а есть водка, запах которой она не переносит еще с тех пор, когда мама начала жить с дядей Славой. Тот ее дюже любил. Водку, не маму. И благодаря ей же, они с мамой часто ночевали у теть Зины – соседки.

Таня жила в деревне, из которой молодежь рвала когти, как только появлялся паспорт. Огород, куры, козы и комары. Несколько коттеджей за высоченным забором, но их хозяева ни словом не обмолвились с жителями. В основном это были домишки на три - пять окон, дворы с широкими воротами, крышей, чтобы зимой не чистить снег, да и дрова держать в сухости.

Таня была не против там жить, но учиться смогла поступить только в медицинский колледж, что был в районном подмосковном городке, чтобы хоть иногда приезжать помочь маме. Дядю Славу мама тогда уже выгнала, и жила одна. Таня была поздним ребенком, подарком маме к сорокалетию. Ну, не совсем подарком, потому что "эко", которые мама делала несколько лет, не сдаваясь, а потом вся беременность на сохранении - ее личная заслуга.

Благодаря тому, что мама была учителем биологии, Таня легко поступила, легко выучилась, и уже собиралась стать акушеркой в местном, убогом по нынешнем меркам, фельдшерском пункте, когда мама позвала ее вечером вместе попить чаю, и сказала:

– Я говорила с Фаридой – нашим фельдшером.

– И когда мне можно приступать? – весело ответила Таня, радуясь, что сможет хоть немного улучшить  их финансовое положение.

– Хоть завтра, только, Танюш, я думаю, не стоит тебе и начинать. Фарида сказала, что беременных у нас пара человек, да и то не очень благополучные. А зарплата зависит от количества этих вот будущих мамочек, – она заметила, что Таня решила ее перебить, но приложила ладонь ко рту, как это всегда делала, прося не помолчать. – У тебя вся жизнь впереди, и время должно работать только на тебя. В большом городе много вакансий с хорошей зарплатой. Мне моей зарплаты хватит, да и ты сможешь помочь, так что, давай. Не спорь. Я тут собрала немного – весной картошку продали, так и лежат деньги.

– Мам, ты же на телевизор новый собирала, – встала Таня, и решила говорить стоя, но мама, как всегда, спокойно, указала ей на стул, и она села.

– Ты же мудрая и здравомыслящая особа, я и не надеялась, что Бог мне подарок такой сделает – ни каких проблем с тобой не было. Так вот, ты мне там и на телевизор, и на стиральную машину новую быстро заработаешь. – она встала и достала из сумки, в которой хранились документы, небольшую пачку денег.